В больнице для умалишенных

Незавершенный, а лучше сказать, едва начатый сатирический цикл Салтыкова-Щедрина «В больнице для умалишенных» должен был стать продолжением блестящего и высоко оцененного многими критиками «Дневника провинциала» – трагикомической феерии, описывающей действительную жизнь тогдашних петербургских верхов, погрязших в интригах, как «самый горячечный бред», «безумие», «спутанность времени», по выражению самого Салтыкова-Щедрина.
Выход в свет первых трех глав вызвал бешеную критику, поток упреков в том, что идеалов, положительных стремлений у Салтыкова-Щедрина нет: он-де занимается только «оплеванием», «перетасовывая и пережевывая» небольшое количество всем наскучивших тем. Впрочем, творчество сатирика Салтыкова-Щедрина современники вообще мало понимали, называли самого его «сказочником», «забавником», «фельетонистом», а его произведения — фантазиями, вырождающимися в фарс и не имеющими ничего общего с жизнью. На самом же деле и читатели, и критики, и власть предержащие ощущали, что все его очеловеченные звери и звероподобные люди, все его фантасмагорические образы и преувеличения – всего лишь способ рассказать правду о действительности, о человеческой двойственности, слабости, склонности к предательству и приспособленчеству, неготовности следовать самими же выбранным принципам. Один из персонажей Салтыкова-Щедрина «В больнице для умалишенных» прямо говорит: «Я всегда на стороне правого дела, понимаете ли вы меня? Ну как бы вам это растолковать?.. Ну просто я всегда на той стороне, где начальство!» А ему отвечают: «Космополиты – это самые ужасные люди, мой друг! Их девиз: ubi bene ibi patria – где хорошо, там и отечество – или, по-нашему: bene там, где больше дают подъемных и прогонных денег».
Салтыкову-Щедрину описание сумасшедшего дома дает возможность еще раз поговорить о сходстве так называемых нормальных людей – военных, чиновников, офицеров и т. д. – с душевнобольными, если они добровольно ограничили свою жизнь кутежами, пошлыми разговорами о лошадях и ляжках циркачек, отрицанием необходимости чтения настоящих книг, хоть какого-то роста и развития. Воинствующее бездумье и пошлость превращают жизнь в настоящий дом скорби, которым так легко управлять некоему «доктору»…